11–12 апреля 2006 г. в Москве состоялся VII Всероссийский симпозиум «Стратегиче ское планирование и развитие предприятий», который был организован Отделением общественных наук РАН (ООН РАН), Секцией экономики ООН РАН, Научным советом «Проблемы комплексного развития предприятий», Центральным экономико-математическим институтом РАН (ЦЭМИ РАН), а также рядом высших учебных заведений и других научных центров и фондов.
В работе форума приняли участие 494 делегата, в том числе 76 докторов и 148 кандидатов наук, 110 аспирантов и соискателей из России, Азербайджана, Таджикистана, Молдовы, Сербии и Черногории, представившие 443 доклада, тогда как на первом аналогичном научном собрании их было лишь 89. В тот же день прошел круглый стол на тему «Развитие предприятий и экономика знаний», а 12 апреля работа продолжилась в трех секциях: «Теоретические проблемы стратегического планирования на микроэкономическом уровне», «Модели и методы разработки стратегии предприятия» и «Опыт стратегического планирования на российских и зарубежных предприятиях».
Участники симпозиума почтили память скончавшегося накануне академика Н. П. Федоренко, основателя экономикоматематического направления научных исследований в нашей стране, почетного директора ЦЭМИ, избиравшегося более 10 лет на должность академикасекретаря Отделения экономики АН СССР.
Пленарное заседание
Пленарное заседание началось докладом чл.корр. РАН Г. Б. Клейнера на тему «Микроэкономика знаний и теория предприятия: системный подход». Основная проблема экономической теории, по мнению докладчика, состоит в ее фрагментированности: то, что является единым целым, рассматривается отдельными исследователями как различные, не связанные друг с другом части.
В настоящее время происходит пересмотр основ экономической теории, породивший течение, именуемое трансцендентальным реализмом, или в других формулировках — критическим реализмом. Первая сущность, которую выделяет этот метод, — эмпирическая, данная нам в статистике и наблюдениях. Вторая — событийная, отражающая существование реальных событий и явлений. Третья — структурная, невидимая и определяющая появление событий и их роль, но не доступная для непосредственного наблюдения. С этой точки зрения экономист-теоретик — творец, создатель структур, которые не видны и не сводимы к эмпирике и событиям. Построение сколько нибудь устраивающей всех картины внутреннего структурного экономического мира — задача, с которой экономическая теория должна будет иметь дело в ближайшие годы.
Сейчас довольно широко обсуждается тема взаимовлияния систем, связанная с их симметрией. Симметричные объекты реагируют на внешние раздражения сходным образом не потому, что знают, что произошло с их симметричным «братом», а ввиду того, что они симметричны по факту рождения. Как известно, существует знаменитый принцип Гейзенберга — принцип неопределенности, но есть и второй его принцип, который гласит, что каждая частица состоит из всех остальных частиц. Экономическая система тоже состоит из множества других взаимосвязанных элементов.
Как отметил Г. Б. Клейнер, в теоретическом плане данный подход позволяет подойти к проблеме определения экономического кванта — минимальной экономической системы, которая сохраняет свойства экономичности. Второй вывод является методическим. Он показывает, что необходимо сделать предприятию для внедрения новой технологии или инновации. Третий вывод — гносеологический. Движение к экономике знаний определяет специфику сегодняшнего момента в России и в других странах. Изложенная концепция дает представление о том, что последует за экономикой знаний.
В свою очередь В. Л. Тамбовцев, профессор МГУ им. М. В. Ломоносова, в докладе «Альтернативные теории бизнесстратегии фирмы» высказал мнение, согласно которому фрагментация управления не так уж и плоха, поскольку времена единомыслия нами уже проходились. Единая, «самая истинная в мире», теория не обеспечит роста на родного благосостояния.
В. Л. Тамбовцев отметил, что, несмотря на продолжительные усилия, не удается за фиксировать единство в определении и понимании стратегии. Но согласившись с тем, что единства понимания нет, мы можем установить и что то другое. В настоящее время исследователями выделяется несколько групп теорий: конкурентных преимуществ, ресурсного потенциала, культурная, выживания, неопределенности, человеческих ресурсов и, как вершина теоретического развития, — группа ситуационных теорий, которые, грубо говоря, утверждают, что ничего единого не существует.
Проанализировав теории, наиболее распространенные в научном экономическом сообществе, В. Л. Тамбовцев заключил, что задача создания целостной теории бизнес стратегии фирм возможна, если соединить те представления, которые уже сформулированы в литературе и хорошо интегрируются без существенных внутренних противоречий.
Ректор Волгоградского государственного университета, профессор О. В. Иншаков до полнил выдвинутый Г. Б. Клейнером объектный метод анализа деятельности фирм субъектным подходом. Он предложил рассматривать предприятие в одном случае — как объект, в другом — как проект, в третьем — как субъект. Поэтому его следует фиксировать с точки зрения процесса, имущественного комплекса или института в хозяйствующей системе.
Понятия «фирма» и «предприятие» по разному определяются во многих языках. Например, в английском языке слово enterprise (предприятие) происходит от слова enter — входить, вступать, т. е. означает «вход в цену», доход, вознаграждение и указывает на процесс до определения цены, дохода и вознаграждения. Следовательно, предприятие как процесс является только входом в цену и доход, который происходит внутри фирмы. В этом смысле, с точки зрения докладчика, мы должны перейти на наноуровень и показать процесс формирования генома продукта производства.
Способными эволюционировать оказываются только те экономические системы, которые могут отдаляться от равновесного состояния и репродуцировать себя. Для это го необходима стратегия, для реализации которой могут быть использованы два механизма: функционирования (циклического, динамического, постоянного) и эволюции, т. е. развития. Далее в докладе было показано, что инновации рождаются на базе культуры, достигнутой на данный момент, и доходят до пика, когда начинается процесс селекции. Этот процесс может быть внутренним и внешним, поскольку новшества отбирает не только рынок, но и само предприятие. Потом селекция доходит до наследственности, т. е. до рутин, где и возникает экономическая культура.
О. В. Иншаков обратил также внимание на категорию поведения, которую социологи традиционно описывают как первичную по отношению к действию. Однако если «поведение» означает то, что возникает после осознания действия, то оно не может быть первично по отношению к нему. В связи с этим возникает проблема необратимости эволюции предприятий: оно никогда не может вернуться к предшествующей ситуации. Упущенные возможности и доходы — это упущенное время, которое не может по вернуться вспять.
Заместитель директора Института экономики Уральского отделения РАН, профессор Е. В. Попов в своем докладе «Закономерности эволюции миниэкономических институтов» обратил внимание на то, что каждый институт имеет собственный жизненный цикл, а процессам эволюции институциональных систем свойственна полидинамичность. Первая его фаза — рождение, вторая — существование, третья — разрушение института. Существование жизненного цикла объясняет многие нормы, которые используются на реальных предприятиях. В частности, выяснилось, что издержки на формирование институтов не являются линейными функциями времени, а скорость институциональных изменений зависит от уровня института (в классификационной схеме Г. Б. Клейнера).
Академик В. М. Полтерович (ЦЭМИ РАН) совместно с А. Тонисом, используя формальную модель, представили доклад «Стратегия найма и эволюция стандартов честности», в котором выявлено наличие тесной связи теории предприятий с теорией культуры. Такие институциональные характеристики, как индексы коррупции, уровни законности и обеспечения прав собственности, связаны не только с формальными правилами, но и с нормами поведения, принятыми в обществе, с уважением законов, степенью доверия. От этих характеристик зависит выбор экономической политики и в конечном итоге — институционального строительства.
Широко распространено мнение, согласно которому культура меняется очень медленно, поэтому в экономических исследованиях ее можно и не учитывать. Но это не совсем так. Докладчики отметили, что тестирование, проведенное немецким социологом Конрадом в послевоенные годы, показало, что в 1948 г. в Западной Германии уровень доверия составлял всего 9%, а в 1976 г. он достиг почти 40%. Налицо существенные изменения культуры, произошедшие менее чем за 30 лет. Аналогичный результат получили и социологи ВЦИОМ, задававшие вопрос: «Имеете ли Вы много близких друзей?» В 1989 г. утвердительно на него ответили 42% опрошенных, в 1999 г. — всего лишь 13%, т. е. резкая деградация доверия произошла всего за 10 лет. Поэтому в ходе построения надежной экономической модели перспективного роста необходимо учитывать развитие культуры.
В докладе был рассмотрен такой аспект культуры, как эволюция стандартов честности. Оказалось, что в честной работе сотрудников заинтересован прежде всего предприниматель, который при определенных условиях готов даже стимулировать добросовестность подчиненных. Указав на этот факт, В. М. Полтерович назвал три стратегии, которые используют предприятия при наборе персонала. Первая стратегия — стимулирующая (следует поднять заработную плату достаточно высоко и увольнять не честных работников). Вторая стратегия — очищения (следует держать минимальную заработную плату и производить увольнения). Если нечестный работник наносит фирме ущерб, то он должен быть уволен, а на его место принят другой человек. Но при низком стандарте честности в коллективе увольнять никого не надо, потому что с большой вероятностью снова будет принят нечестный сотрудник. Отсюда вытекает третья возможная стратегия — стратегия игнорирования (поддерживать минимальную заработную плату и никого не увольнять).
Для обществ, находящихся на низком уровне стандартов честности, наиболее пред почтительна стимулирующая стратегия. В промежуточном состоянии общества выгодной оказывается стратегия игнорирования. При высоких уровнях стандартов честности — очищающая стратегия. Стандарты честности повышаются на фоне экономического роста. Если экономика растет, то нечестное поведение оказывается менее вы годным.
Руководитель Секции экономики ООН РАН академик Д. С. Львов и к. э. н. А. А. Афанасьев (ЦЭМИ РАН) попытались ответить на вопрос: «Нужен ли России Стабилизационный фонд?» Авторы доклада пришли к выводу, что в условиях роста мировых цен на нефть при отсутствии Стабилизационного фонда темпы инфляции и величина инфляционного налога, который взимается экспортерами углеводородного сырья с остальной экономики, были бы значительно выше, а реальный валютный курс рубля и доходы населения, наоборот, — значительно ниже, чем сейчас. Таким образом, в условиях политики фиксированного валютного курса рубля и роста объемов экспортной валютной выручки Стабилизационный фонд выступает прежде всего как аккумулятор избыточной денежной массы, стабилизатор инфляции и реального валютного курса рубля.
Другой вопрос касается использования средств этого фонда, которые к концу 2008 г., по расчетам, превысят половину нынешнего федерального бюджета. Вместе с валютными резервами Центрального банка они уже сегодня составляют почти 4 трлн руб., т. е. превышают четверть ВВП. Значительная часть из них лежит на рублевых счетах в Министерстве финансов РФ, и инфляционные потери только за 2004 г. составили порядка 23 млрд руб. По мнению докладчиков, повысить эффективность использования средств Стабилизационного фонда можно несколькими путями.
Во-первых, посредством кредитования неконкурирующего импорта инвестиционных товаров в рамках проектов по масштаб ому перевооружению несырьевых отраслей экономики. Во-вторых, средства Стабфонда следует использовать для централизованной закупки за рубежом уникального оборудования для государственных лечебных учреждений или финансируемых государством научных и образовательных учреждений, покупки журналов и других заграничных изданий, необходимых для науки и образования. В-третьих, за счет части свободных валютных резервов возможно создание ликвидного валютного резерва, средства которого можно хранить в иностранных ценных бумагах, а также на валютных депозитах российских банков, где процентная ставка выше, чем у иностранных банков. В-четвертых, избыточный экспорт необходимо переориентировать на внутренние нужды страны. В частности, можно постепенно отказаться от некоторой части экспорта вооружений и закупать их у производителей за счет Стабилизационного фонда для собственной армии с соответствующей валютной компенсацией. То же касается горючесмазочных материалов, минеральных удобрений и т. п. Производители во всех случаях не проиграли бы, а страна, как отметили докладчики, безусловно, лишь выиграет. Предложенные меры должны быть под креплены соответствующей налоговой, промышленной, кредитноденежной политикой государства.
Экономика знаний и предприятие
В тот же день участники симпозиума собрались на встречу за круглым столом, которую открыл директор ЦЭМИ РАН, академик-секретарь ООН РАН, академик В. Л. Макаров. Затем место председателя занял чл.корр. РАН Г.Б. Клейнер. Он призвал участников попытаться сообща найти ответы на вопросы, которые остро интересуют ученых и менеджеров, исследующих российские предприятия. Что такое знания, чем они отличаются от информации, каковы каналы их распространения? Действительно ли для предприятий так существенны знания или для них более важны связи с администрацией, региональными или федеральными руководителями, межфирменные отношения? Где они хранятся — только в головах людей, основных фондах или в отдельных хранилищах? Приводит ли усиление конкуренции к возрастанию роли знаний или в условиях жесткой конкуренции ведущее значение приобретают финансовые, материальные, человеческие ресурсы? Что будет с классическим микроэкономическим равновесием, если знания не являются делимым продуктом, свободно устанавливаемым в отношении цены?
Председательствующий заметил, что не редко человеческий капитал отождествляют со знаниями. На самом деле, это совершенно разные понятия: знания могут быть отделены от человека и существовать самостоятельно.
Первым на поставленные вопросы попытался ответить заведующий лабораторией организационного развития ГУ–ВШЭ, профессор И. Б. Гурков. По его словам, говорить о знаниях в терминах стратегического планирования нужно с учетом того, что есть такие понятия, как корневые компетенции, ноухау, системы и связи. Если знания позитивно влияют на конкурентоспособность, то появляется смысл их развивать. Данный вывод подтверждают результаты социологических опросов и интервью на предприятиях.
В настоящее время на предприятиях стала производиться новая продукция. Тем не менее освоение новых технологий заметно го влияния на рост конкурентоспособности не оказывает, а издержки растут быстрее, чем ощущаемый прирост качества. В результате резко обострилась проблема ценообразования: предприятия не могут определить, какую цену следует назначать за новый продукт. Нет фундаментальных знаний и о поведении потребителя. Непонятно, каким образом следует строить экономическую модель максимизации прибыли, продажи и т. д. В большинстве случаев связи с прошлым опытом оказываются нулевыми, а порой даже отрицательными. Иными словами, происходит минимальное накопление знаний, а существовавшие до этого навыки разрушаются. И хотя количество новшеств увеличивается, прорывных инноваций нет, что серьезно ограничивает конкурентоспособность фирм. Закрепления эффективных рутин не происходит, а прошлый опыт оказывается бесполезным.
По мнению И. Б. Гуркова, существует два пути решения данной проблемы. Первый связан с введением трехлетней налоговой амнистии и отменой налога на прибыль, в результате чего должна увеличиться доля фирм, в которых инвестиции обгоняют темпы морального и физического износа активов. Второй вариант более реальный — он связан с сужением круга инноваций, которые должны опираться на минимальные ресурсы.
Профессор ГУ–ВШЭ Т. Г. Долгопятова и председатель совета директоров ОАО «Сафоновский электромашиностроительный завод», д.э.н. С. А. Масютин попытались подтвердить высказанные идеи результатами эмпирических исследований на предприятиях страны. В частности, Т. Г. Долгопятова заметила, что, во-первых, существует сектор, производящий знания, информацию и возникающие вокруг нее продукты, который измеряется статистикой. Во-вторых, для 50–60% промышленных предприятий новый продукт — это своего рода бантик, пришитый к давно выпускающемуся изделию. В-третьих, в процессе реорганизации системы управления в менеджменте компании возникают некие новые компетенции, навыки и т. д., что в конечном итоге выражается в улучшении ее деятельности. В последние годы на российских предприятиях происходит ускоренное обновление высшего и среднего менеджмента. Актив нее идет ротация членов Совета директоров, у генерального директора исчезает «защитный барьер», и он также может быть сменен, что и происходит на практике.
К сожалению, в подразделениях НИОКР 40% компаний сохранился прежний состав сотрудников, в других 40% проведены лишь незначительные обновления, кардинальные же перемены произошли только в 18% компаний. Несмотря на то что предприя пытаются вести активную инновационную деятельность, все же подразделениям НИОКР уделяется меньше всего внимания.
В свою очередь заместитель директора Института экономики Уральского отделе ния РАН, профессор Е. В. Попов отметил, что знания — это информация, которая стимулирует конкретные действия. Для анализа исследователи института определили шесть сфер применения знаний — социальную, технологическую, экономическую, политическую, культурную и экологическую — что позволило их структурировать.
При определении коэффициента внедрения знаний, т. е. соотношения суммы при были, инвестированной на производство знаний, и суммы, которая должна, по мнению топ-менеджеров, инвестироваться, можно увидеть, что чаще всего внедряются техно логические знания, а реже — социальные и политические. Вместе с тем при производстве новых знаний существует риск того, что они окажутся невостребованными из-за имеющегося, но не выявленного заранее, аналога или узкого их применения в производстве. Технологические знания легче всего внедряются и имеют наименьший риск — порядка 10–15%.
По мнению заведующего кафедрой Новосибирского государственного университета, профессора М. В. Лычагина, накоплению и эффективному использованию информации в исследованиях, управлении и обучении способствует анализатор и генератор экономических знаний, который основан на библиографической англоязычной базе, создан ной Американской экономической ассоциацией и включающей сведения из более чем 500 журналов со всего мира. Предлагаемые им программные средства позволяют выбирать отдельные публикации или их комбинации по различным критериям.
Профессор Ярославского государственного университета им. П. Г. Демидова Г. Л. Игольников, профессор Российской экономической академии им. Г. В. Плеханова А. К. Ляско и ряд других участников Симпозиума затронули и такую тему, как роль госу в ускоренном развитии экономики знаний. В частности, А. К. Ляско отметил, что правительства Евросоюза, равно как и стран Азиатско-Тихоокеанского региона, не претендуя на финансовое или капитальное участие в проектах, обеспечивают предпринимателям доступ к стартовым источникам финансирования по линии национальных или наднациональных органов управления сообщества. Таким образом, повышается конкурентоспособность высокотехнологичного сектора и национальных экономик в целом.
По мнению выступавших, подобные при меры поддержки экономики знаний уже появились. В Зеленограде, Дубне и ряде других научных и производственных центров осуществляются пилотные проекты в области создания особых экономических зон, которые могут привести к технологическому прорыву на важнейших направлениях развития экономики. Ведущее значение приобретает активная поддержка этих начинаний.
Подводя итоги дискуссии, чл.корр. РАН Г. Б. Клейнер выразил уверенность в том, что в результате обмена мнениями у каждого участника Симпозиума объем «знаний об экономике знаний» увеличился.
П. В. Шинкаренко, журнал «Проблемы теории и практики управления»
Р. М. Качалов,Центральный экономико-математический институт РАН
(опубликовано в Российском журнале менеджмента. Том 4, № 2, 2006. С. 162–167)